Дракула

Вампир-аристократ граф Дракула является главным героем одноименного романа. С одной стороны, он представлен как умный (и даже в какой-то степени мудрый) немолодой мужчина, знающий почти в совершенстве несколько языков и легко разбирающийся в нотариальных тонкостях, а с другой - как жуткое мистическое чудовище, хладнокровно убивающее своих жертв.

В романе его внешность описывается в нескольких местах. Первый раз он предстает перед читателем в качестве возничего:

...резко очерченный жестокий рот, ярко-красные губы и острые зубы, белые, как слоновая кость.

Позже описывается уже как граф:

У него был резкий орлиный профиль, тонко очерченный нос с горбинкой и особенным вырезом ноздрей; высокий выпуклый лоб и грива волос, лишь слегка редеющих на висках. Его тяжелые кустистые брови почти сходились на переносице. Рот, насколько я мог разглядеть под густыми усами, был решительный, даже на вид жестокий, а необыкновенно острые белые зубы выдавались вперед между губами, чья примечательная краснота свидетельствовала об удивительной для человека его возраста жизненной силе. Что до остального, у него были бледные, крайне острые уши, широкий сильный подбородок и тугие, хотя и худые, щеки.

Но сильнее всего поражала необыкновенная бледность лица.

До сих пор мне удалось издали заметить только тыльную сторону его рук, когда он держал их на коленях; при свете горящего камина они производили впечатление белых и тонких; но, увидев их теперь вблизи, ладонями кверху, я заметил, что они были скорее грубы – широкие, с короткими пальцами. Особенно странно было то, что в центре ладони росли волосы. Ногти были длинные, но изящные, с заостренными концами. Когда граф наклонился ко мне и его рука дотронулась до меня, я не смог удержаться от содрогания. Возможно, его дыхание было тлетворным, потому что мной овладело какое-то ужасное чувство тошноты, которое, как я ни старался, не мог скрыть. Граф, очевидно, заметил это и сейчас же отодвинулся; с какой-то угрюмой улыбкой, обнажившей больше прежнего его выпирающие зубы, он опять сел на свое место у камина.

Позже, когда Харкер стал замечать, что в сложившихся обстоятельствах он больше похож на пленника, чем на гостя, описание графа меняется на более подходящее вампирам:

...улыбка обнажила острые клыки, упершиеся в красную нижнюю губу.

Отличительные черты графа, ставшие впоследствии классическими для поведения вампиров в художественных произведениях: он активен в основном по ночам, днем спит в гробу, не отражается в зеркалах, имеет способности к гипнозу и превращению в животных (летучая мышь, волк и т.п.):

волк вдруг исчез, и мне показалось, что целые мириады мошек вместе с ветром ворвались в комнату через разбитое окно и кружились и вертелись, как песчаный столб, который, по описанию путешественников, образуется в пустыне при самуме.

Также он, как и другие вампиры (и не только они), не может пройти внутрь круга, не может войти в дом без приглашения, но при этом может контролировать тех, кто стал вампиром после его укуса, и может пробираться даже через очень узкие щели:

... после того как Ван Хелсинг сделал шаг назад, женщина с таким же телом, как наше собственное, проскользнула в промежуток, сквозь который едва ли могло протиснуться даже лезвие ножа.

Жертвы вампиров сами становятся вампирами через какое-то время. Пока вампир жив, укушенный каждый день теряет кровь и подпитывает вампира. Жертва тает на глазах с каждым днем, становится слабее. Днем она все еще человек, а по ночам ее начинает пересиливать вампирская сущность. Через какое-то время жертва умирает, становясь вампиром навсегда.

Девушка Люси является ярким представителем жертвы вампира, именно на ее примере читатель узнает, как именно это происходит. Состав ее крови был идеальным, но она чувствовала слабость, затрудненное дыхание, ходила во сне.

Ее описывают так:

Она была бледна как призрак; краска сошла даже с губ и десен, щеки ввалились, а скулы сильно выдавались; мучительно было смотреть и слушать, с каким трудом она дышит.

Как раз над яремной веной находились две маленькие дырочки, вид которых вызывал тревогу. Болезненного процесса, очевидно, в них не шло, но края их были бледными и тонкими, словно их перетерли.

В произведении также присутствует душевнобольной, который чувствует близость графа и хочет стать бессмертным вампиром, употребляя в пищу живых существ (мух, пауков и даже птиц). Его бьют конвульсии в полдень и при заходе солнца. Сам он описывает свою философию следующим образом:

... питаясь живыми существами, сколь бы низким ни был уровень их развития, можно, безусловно, продлить собственную жизнь. Временами я верил в это так сильно, что даже покушался на жизнь человека. Доктор может подтвердить, что однажды я пытался убить его, чтобы укрепить свои жизненные силы, впитав силу доктора при помощи крови, ибо, как сказано в Библии, «кровь есть жизнь». 

Помимо графа, в романе присутствуют вампиры-женщины. Кроме Люси, которая становится вампиром постепенно (она будто тает на глазах, на на ее шее находятся два незаживающих прокола, затем умирает и становится вампиром, нападающим на детей), это три невесты Дракулы.

Нападение трех женщин-вампирш на героя описывается как нечто жуткое, но одновременно необъяснимо почему вожделенное им:

В лунном свете против меня стояли три молодые женщины, судя по их одеждам и манерам – настоящие леди. Тогда я подумал, что вижу их сквозь сон, так как, несмотря на то что свет луны находился у них за спиной, от них не было никакой тени на полу. Они приблизились ко мне вплотную и, взглянув на меня, стали шептаться между собой. Две из них были брюнетками, с тонкими орлиными носами, как у графа, с большими темными пронзительными глазами, казавшимися совершенно красными при желтовато-бледном свете луны. Третья леди была белокура – самая светлая блондинка, какая только может существовать, с вьющимися густыми золотистыми волосами и с глазами цвета бледного сапфира. Мне показалось знакомым это лицо, узнаваемость его связывалась с какими-то страхами на грани яви и сна, но я никак не мог вспомнить, как и когда именно. У всех трех были великолепные белые зубы, сверкавшие жемчугом между рубиново-красных сладострастных губ. В них было нечто такое, что сразу заставило меня почувствовать какую-то тревогу, некое томление и одновременно смертельный ужас. В душе моей пробудилось омерзительное желание, чтобы они меня поцеловали своими красными чувственными губами. Нехорошо об этом писать, ведь когда-нибудь это может попасться на глаза Мине и причинить ей боль; но сие есть правда.

Они пошептались между собой и потом все три рассмеялись – серебристым мелодичным смехом, но жалкая плоть человеческих уст не смогла бы, казалось, исторгнуть столь режущий звук, подобный невыносимому тончайшему звону, который извлекает изощренная рука, водя по краю стеклянного бокала.

 Блондинка встала на колени и склонилась надо мной в вожделении. Осмысленное сладострастие, и возбуждающее, и отталкивающее, было в том, как, изгибая шею, она склонялась все ниже и ниже, облизывая при этом рот, словно зверь; при свете луны я заметил ее влажные алые губы и кончик языка, которым она облизывала белые острые зубы. Ее голова опускалась все ниже, и губы ее, как мне показалось, прошли мимо моего рта и подбородка и остановились над самым горлом. Она замерла – я слышал влажный звук, рождаемый ее быстро снующим язычком, и ощущал жгучее дыхание на своей шее. Потом кожу стало покалывать и пощипывать. Тогда я почувствовал мягкое прикосновение трепещущих губ к обостренно чувствительной коже у горла и два острых укола. Я закрыл глаза в томном восторге и ждал, и ждал с замирающим сердцем.

Интересно описание вампира после того, как тот насытился кровью:

Предо мной лежал граф, но наполовину помолодевший, седые волосы его и усы потемнели. Щеки казались полнее, а на белой коже светился румянец; губы его были ярче обыкновенного, так как на них еще виднелись свежие капли крови, капавшие из углов рта и стекавшие по подбородку на шею. Даже его пылающие, глубоко посаженные глаза будто заплыли, так раздулись веки и мешки под глазами.

Это классические признаки вампира, по которым его якобы можно опознать после эксгумации трупа. Обычно, если в населенном пункте начиналась череда нападений на скот или людей, начинали подозревать, что кто-то из недавно умерших людей стал вампиром. После чего было необходимо разрыть могилу, определить (по вышеописанным признакам), что в гробу вампир, а затем обезвредить его.

Убивают вампиров в романе по-разному: проткнув сердце осиновым колом, отрезав голову и набив рот чесноком (Люси), кинжалом рассекают горло и охотничьим ножом пронзают сердце (Дракула).

Способы уберечься вот вампира, также ставшие классикой, упоминаются в романе множество раз: распятие, чеснок, шиповник и рябина. В сноске также указано:

Джонатан Харкер, к сожалению, не знал, что эти растения известны в славянской и балканской традиции как личные обереги от вампиров. Резкий запах чеснока, горечь рябины и шипы таких растений, как терновник, боярышник и шиповник, по народным представлениям, надежно защищают людей от нечисти.

Интересен способ защиты от вампиров с помощью цветов чеснока:

…в этих простых цветах почти все ваше спасение. Вот взгляните – я сам разложу их в вашей комнате. Я сам сделаю вам венок, чтобы вы его носили.

Сначала он закрыл все окна и запер; затем, взяв полную горсть цветов, он натер ими все щели, чтобы малейшее дуновение ветра было пропитано их запахом. После этого взял целую связку этих цветов и натер ею косяк двери и притолоку. То же самое сделал он и с камином.

Отношение к вампирам в начале произведения несколько скептическое, но со временем люди легко принимают информацию о существовании мистических сил и вампиров в частности. Знакомство с вампирами, их особенностями и способами борьбы с ними происходит в основном через персонажа Ван Хельсинга, человека с большим опытом в этих вопросах. Приведем здесь пример его объяснений происходящего с Люси:

Прежде чем приняться за дело, объясню вам, что это такое. Это из области знаний и опыта древних народов и всех тех, кто изучал власть «не-мертвых». Становясь таковыми, они обретают бессмертие; они не могут умереть, им приходится продолжать жить год за годом, увеличивая количество жертв и приумножая мирское зло, ибо все умершие от укуса «не-мертвого» сами делаются «не-мертвыми» и в свою очередь губят других. Таким образом, их круг расширяется, словно круги по воде от брошенного камня. Друг Артур, если бы Люси вас поцеловала, помните, тогда, перед ее смертью, или вчера ночью, когда вы раскрыли ей свои объятия, то и вы со временем, после смерти, стали бы nosferatu, как зовут их в Восточной Европе, и увеличили бы число «не-мертвых». Карьера несчастной милой леди только лишь началась. Дети, кровь которых она высасывала, еще не в опасности, но если она будет продолжать жить «не-мертвой», они во все большем количестве станут терять кровь; ее власть заставит их приходить к ней, и она высосет у них всю кровь своим отвратительным ртом. Но если она и вправду умрет, все прекратится. Крошечные ранки на шее исчезнут, и они вернутся к своим играм, даже не зная, что с ними произошло. Самое главное тут то, что, если вернуть эту «не-мертвую» к настоящей смерти, душа бедной Люси станет свободной.

Со временем остальные герои книги получают свой опыт и сами делают выводы относительно Дракулы и всех вампиров:

Носферату не умирает, как пчела, после того как ужалит. Он только крепнет и, делаясь сильнее, приобретает способность творить еще больше зла. Этот вампир, живущий среди нас, сам по себе обладает силой двадцати человек; он хитрее смерти, потому что хитрость – плод веков; все люди, к которым он может приблизиться, в его власти; он – зверь, даже больше чем зверь, так как он дьявол во плоти; он может в доступных ему пределах появляться где и когда угодно и в свойственной ему форме управлять стихиями: бурей, туманом, громом. Он может повелевать низшими существами: крысами, совами, летучими мышами, молью, лисицами, волками. Он может увеличиваться и уменьшаться в размерах. Он может временами исчезать и неожиданно появляться.

Вампир продолжает жить. Просто от старости он не умрет; он будет процветать там, где сможет упиваться кровью живых. Более того, мы видели, что он способен возвращать себе молодость, что его жизненные функции восстанавливаются и словно обновляются, когда он в изобилии обеспечен своей особой пищей. Но он может существовать лишь на этой диете, иная пища не по нему. Даже наш друг Джонатан, живший с ним бок о бок, ни разу не видел, чтобы он ел. Ни разу! Он не отбрасывает тени; его не отражают зеркала – опять же по наблюдениям Джонатана. Сила его руки равняется силе многих, свидетельствует Джонатан, которому он помогал спуститься из дилижанса и на чьих глазах удержал дверь против стаи волков. Он умеет превращаться в волка, как мы можем заключить на основании фактов о его прибытии в Уитби, где он выпустил кишки собаке; он может обратиться в летучую мышь – таким его наблюдала через окно мадам Мина в Уитби, и друг мой Джон в доме по соседству, и друг мой Квинси у окна мисс Люси. Он может облекать себя туманом, который сам и создает, – достойный капитан тому свидетель, – но, насколько нам известно, туман он может создавать только вокруг себя. Он ходит с лунными лучами, как мириады пылинок, – опять же Джонатан видел тех сестер в замке Дракулы. Он способен уменьшаться в размерах – мы сами видели, как мисс Люси, пока она не обрела покой, проскальзывала в приоткрытую на волос дверь склепа. Однажды проникнув куда-нибудь, как бы плотно это ни было замкнуто или полыхай там даже огонь, он может входить и выходить беспрепятственно. Он видит в темноте – немаловажная способность в мире, наполовину погруженном во мрак. Но дослушайте до конца. Он все это может, но он не свободен. О нет, он в оковах куда более, чем раб на галерах или безумец в карцере. Он не может идти, куда вздумает; порождение иной реальности, он все же связан некоторыми законами нашей жизни – почему так, мы не знаем. Поначалу он не может войти никуда, разве что по зову кого-то из домочадцев, но потом он волен приходить, когда пожелает. Сила его, как и прочей нежити, оставляет его с наступлением дня. Лишь в определенные моменты он обладает ограниченной свободой. Находясь не в том месте, с которым он связан, превращаться он способен только в полдень или на рассвете и закате. Так говорят, и в наших записях есть подтверждение. Таким образом, хоть и может он творить свою волю у себя в пределе: в доме-гробу, адском доме, нечистом месте (как мы знаем, он ходил к могиле самоубийцы в Уитби), но в другое время он может превращаться лишь в определенные моменты. Также говорят, он может переходить проточную воду лишь во время прилива или отлива. Есть предметы, которые лишают его силы: уже известный нам чеснок, а также освященные предметы, например это распятие, находящееся все время с нами. Они гонят его прочь и заставляют умолкнуть. Есть и другие, о которых я вам расскажу, поскольку они нам могут понадобиться в дальнейших поисках. Ветка шиповника на гробе не даст ему вылезти; если выстрелить в гроб освященной пулей, это убьет его и он будет мертв по-настоящему; кол и отделение головы тоже приносят покой, что мы видели своими глазами.

Таким образом, вампир в этом произведении представляется не просто героем легенд и мифов, а существом совершенно реальным, находящимся совсем рядом с людьми и способным причинить им вред. Описания же, приведенные в книге, до сих пор, спустя более века, не теряют своей актуальности.